Спасти СССР. Манифестация - Страница 65

К оглавлению

— Рома.

— Рома, просто сделай красиво, — Рогофф провел рукой над столом, — сможешь?

Тот довольно осклабился:

— Мясо, рыба, птица? Вино, водка?

Джордж на миг задумался.

— Вино. Красное, сухое, грузинское. Остальное под него.

— Сейчас все будет, — официант с уважением поклонился и быстрым скользящим шагом устремился на кухню.

Закончилась очередная песня, и к соседнему, стоящему почти вплотную столику, двинулась парочка разогретых спиртным и танцами мужчин. Автоматизм разведчика, и без того не выключающийся ни на мгновение, принял новую задачу к исполнению, к тому же один из идущих — фасонистый молодой человек в потертых, несколько коротковатых джинсах и клетчатой рубашке, носил затемненные очки-авиаторы, и тем вызывал настороженность: свет в зале был и так приглушен.

Расширившееся периферическое зрение Джорджа позволяло следить за объектами, не поворачивая головы, поэтому он даже не удивился, когда приземистого усача пьяно мотнуло в сторону разведчика.

— Извини, брат, — просипел обладатель пышных усов, резко опершись на спинку стула.

Он улыбнулся виновато, выдохнул, и сквозь густые винные пары свою печальную историю кратко поведал разошедшийся в желудке жирный холодец.

— Ничего страшного, — великодушно ответил Рогофф, поворачиваясь в пол-оборота.

— Прошу прощения, — проговорил чуть в нос фасонистый, — Вилли сегодня немного испачкал свои пальцы в грязи.

— Правда? — Джордж недоверчиво покосился на лакированные штиблеты усатого.

— Да, — кивнул парень и приобнял собутыльника, — Вилли, пошли, нас ждет еще путь к себе.

Но вцепившийся в спинку стула усач проявил неожиданную самостоятельность:

— Брат! — он наклонился к Джорджу почти вплотную, — ты как к братьям относишься?

Глаза его за толстыми линзами пьяно косили.

— Да для меня все братья — сестры, — важно сообщил Джордж.

Усатый застыл в наклоне, смешно вытаращив глаза.

— Колоссально, — воскликнул, забыв о манере говорить в нос, фасонистый, — Вилли, а ведь это — колоссально!

— Да? — удивленно обернулся усач и покачнулся.

— Да, — в голосе парня послышалось и волненье, и восторг, — пойдем, я тебе сейчас все объясню.

— Лонглив! Мы еще повоюем! — возбужденно взмахнул сжатым кулаком тот, кого назвали "Вилли", и, поддерживаемый своим более трезвым собутыльником, неуверенно отпустил спинку.

Рогофф с интересом следил за ним: был немалый шанс, что при попытке сесть усач или перевернет столик, или промахнется мимо стула. Но тут латыш вдруг дернул Джорджа за рукав:

— Вон. Вон, наверху, на балконе, — в голосе его появились признаки возбуждения, и речь потекла чуть быстрее, — спиной. В темно-синей рубашке.

Джордж задрал голову. Этажом выше, в небольшом отдельном зале за пышной балюстрадой веселилась, точно мальки в аквариуме, молодежь возраста лишь чуть старше школьного. Оркестр на сцене во всю наяривал "ах, Одесса, жемчужина у моря", но обострившийся слух разведчика улавливал развеселые голоса наверху даже сквозь громкую музыку.

Обладатель темно-синей рубашки ввинтился в стайку танцующих девиц и скрылся из виду.

"Если подстава, то сделано тонко", — оценил Рогофф, — "с детишками такого возраста работать всегда тяжело. А уж в подпитии…"

Примчался официант и принялся метать на стол тарелки с закусками.

Джордж благосклонно обозрел композицию и потянулся за графинчиком с вином:

— Чтоб все у нас получалось.

Прибалт, заметно повеселевший в ресторане, с удовольствием поддержал.

Следующие полчаса Джордж неторопливо насыщался (овечий сыр и буженина были неплохи, а бастурма так и вовсе отлична), время от времени пробуя маленькими глотками Мукузани. Вино было чуть перегрето и проявляло из-за этого свой строптивый нрав.

Разведчик не торопился. Если перед ним силки противника, то его дождутся в любом случае; если же там веселится настоящий молодняк, то их будут выгонять по закрытию ресторана на пинках. Пока же следовало продумать подход к объекту. Насколько Джорджу было видно, этажом выше располагалось несколько небольших залов (в одном из них гуляла свадьба, и невеста с женихом уже несколько раз мелькали наверху) и общий холл, куда выходили покурить из-за столов.

"Да", — кивнул сам себе Джордж, — "курилка. Точка смешения незнакомых между собой компаний — это самое то".

— Я схожу, подымлю, — негромко сообщил он прибалту и встал из-за стола.

От балюстрады зал внизу просматривался великолепно. По центру, в танцевальном круге колыхались в такт музыке потные тела, время от времени мелькали мужские и женские плотоядные улыбки, кто-то совал лабуху купюру, заказывая следующую песню. Вяло бродили между брошенными столами официанты, измученные сумасшедшим напором веселящегося люда. Джордж не поймал на себе ни одного взгляда снизу, и это внушало надежду.

Он повернулся к залу спиной, закурил и приготовился ждать. Но тут ему повезло: буквально через минуту на балкон вынесло двух не совсем трезвых девушек. Они остановились рядом, разминая сигареты.

Джордж щелкнул зажигалкой:

— Позвольте, сударыни, — в речи его вдруг появился заметный акцент.

— Спасибо, — прощебетали, расстреливая любопытными взглядами, девицы, — а вы — иностранец?

— Даже и не знаю, — Рогофф выпустил струйку дыма в потолок, — по рождению и воспитанию я — русский, но в России раньше не бывал.

— Сын эмигрантов? — пискнула одна.

— Внук, барышня, внук, — усмехнулся Джордж, вертя в руках пачку сигарет.