Спасти СССР. Манифестация - Страница 64

— Пффф… — ЦРУшник обреченно выдохнул и достал портмоне, — раз, два…

— Вот теперь хорошо, — приняв доплату, моряк принялся с тревогой озираться, — пошли, где люди.

Они поднялись по ступенькам, и Рогофф невольно оглянулся, а потом озадаченно цыкнул — да, как Синти и сказала, на мраморном козырьке над спуском действительно была невероятная надпись: "Ленинградский ордена Ленина метрополитен имени Ленина".

Американец задумчиво посмотрел сквозь возвышающуюся на противоположной стороне улицы пятигранную башню и пробормотал под нос:

— Непостижимо… Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью.

— Что? — переспросил прибалт.

— Да, — экспрессивно взмахнул рукой Джордж, — говорю, действительно наступило то самое таинственное время, когда лампы на Невском дают всему какой-то заманчивый, чудесный свет.

В водянистых глазах попутчика на короткий миг мелькнуло странное. Потом взмах бесцветных ресниц все стер, и Джорджу осталось только гадать, почудился ему или нет этот призрак узнавания.

На углу Гостинки было почти безлюдно: могучее племя спекулянтов и фарцовщиков уже разошлось, кто домой, кто по кабакам. Джордж остановился, поворачиваясь к своему проводнику:

— Ну, и что ты выяснил о парне? И где он?

— Да выяснил немного… Юра зовут. Студент второго курса. Университет. Восточный факультет.

Джорджа непроизвольно подался вперед.

— Отчим… Не знаю кто. И знать не хочу, — оказавшись с деньгами на Невском, прибалт заметно приободрился, и в речи его стали проскальзывать интонации.

— Так… — разведчик потер замерзшие ладони, — и где он?

— В "Метрополе". День рождения друга. Это рядом, сразу за Гостинкой. Если зайдем, я покажу. Но говорить с ним будешь без меня, — жесткий рот прибалта словно выстругивал короткие фразы.

— Хорошо, — согласился Рогофф, — веди.

Шли молча, все было сказано, и Джордж приступил к восхождению на пик своей формы.

Еще в театральном туалете он прокапал в нос боевой коктейль из трех анксиолитиков, и мир вокруг теперь играл свежими красками. Сейчас наступило время для расширения достигнутых эффектов, и в рот отправилась пластинка жевательной резинки. В этом "Ригли" от оригинала был только логотип, даже этикетку для них делали под заказ, легендируя резкий кисло-терпкий вкус сказкой о пробном выпуске. Впрочем, никакой специальной химии тут не было. Жевание само по себе разгоняет мозговое кровообращение; кислинка придает зрению дополнительную остроту и ночную чувствительность — это хорошо знают снайперы; терпкость вкусу дарил концентрат боливийского тримате.

Когда спутники миновали центральный вход в Гостиный Двор, Джордж запрокинул голову до упора, словно вдруг заинтересовавшись облачным небом, а через несколько секунд резко кивнул. На миг мир вокруг поплыл, затем по затылку, ушам прошла волна тепла и наступила необычайная ясность мысли.

Еще через десять шагов Джордж, наконец, впал в то воистину волшебное состояние расслабленной боевой готовности, когда тело словно плывет само по себе, а мир вокруг ощущается одновременно и предельно детализированным, и целостным.

Со всех сторон стали проступать ранее не замечавшиеся детали. Город начал слоиться, будто здесь и сейчас вдруг истончилась грань времен: Петербург его бабушек отчетливо просвечивал сквозь Ленинград, словно некий утонувший в камне Китеж, который надо непременно освободить и очистить.

Джордж невольно сжал кулаки и решительно зашагал к показавшемуся из-за угла "Метрополю".

Монументальный седоусый швейцар, скучавший до того за роскошным дверным стеклом, чуть довернул голову, отслеживая целеустремленно приближающуюся пару. Словно крупный сом, оценивающий из-под приросшего к берегу плавуна проносимые темной водой специалитеты, он на одних инстинктах выделил в вечернем уличном потоке возможную добычу, и даже неброская одежда обоих не смогла сбить его с толку. За шесть шагов до двери Джордж коротко взмахнул ладонью с зажатым между пальцами червонцем, и страж ворот скупо улыбнулся, довольный своей наблюдательностью.

— Прошу, — чуть склонившись, он открыл дверь и походя принял банкноту, — мест нет, но я позову старшего.

Вернулся он быстро, следуя за невысоким властным армянином. Еще не доходя до претендентов на обслуживание, метрдотель завершил привычный анализ: на сколько их можно будет обсчитать, чтоб не сильно обидеть, и остался приятно удивлен получившимся результатом.

— Мы дополнительный столик поставим, — доверительным тоном сказал он, — подальше от сцены, чтобы вам оркестр не мешал. Я распоряжусь. Раздевайтесь и поднимайтесь в зал, я вас встречу.

— Действуйте, — брякнул, не подумав, Джордж, и по хищно сверкнувшему взгляду главы халдеев понял, что эта неосторожно вылетевшая команда встанет ему позже рублей в пять-десять дополнительных расходов. Не то, чтобы его это на самом деле заботило — досаду скорее вызывало то, что он на миг выпал из принятой им на вечер роли жучка средней величины.

"С другой стороны", — подумал он, — "и швейцар, и метрдотель аутентичны. Уже хорошо".

Откуда-то издали неслось задорное "потолок ледяной, дверь скрипучая…", и Джордж понял, что всерьез голоден.

— Я закажу, а ты пока осмотрись, — дал он на ходу негромкое указание молчаливому прибалту.

Хорошо разогретый зал уже вовсю танцевал. Заставленные едой столики сиротели без посетителей.

— Прошу, — ловкий официант стремительно сервировал новые места, — вот меню.

— Эээ… — Джордж вальяжным жестом остановил суету, — тебя как зовут?