Спасти СССР. Манифестация - Страница 29

— Давай, чего уж там… — обреченно махнул я рукой.

— Есть хорошая двушка за сотню, в доме работников театра. На Бородинской. Можно прямо сейчас позвонить маклеру и договориться о встрече, он ждет.

— Так, — сказал я и призадумался.

Сформированный вчера запрос на "губастого" ушел в сопряженную ноосферу, и, по опыту, отклик будет не ранее, чем через пять-семь дней.

Так у меня паранойя? Нет?

— На тебя больше никто не выходил с вопросами обо мне? — я пристально посмотрел Ване в глаза.

— Нет, — ответ вылетел из него легко, без заминки. Потом он уточнил озабоченно: — А что, могут еще?

"Не похоже, что врет", — решил я.

— Не знаю, — покачал головой, а потом признался: — Что-то мне, чем дальше, тем больше от того эпизода не уютно. Если что, сразу говори, — я еще чуть помялся, а потом решил: — Хорошо, звони маклеру.

Тот же день, вечер,

Ленинград, Измайловский пр.

В квартиру я не возвращался — прокрадывался аки тать в ночи. Тихо отщелкнул замок, осторожно переступил через порог… Не включая свет, так же тихо притворил входную дверь и замер.

Сквозь широкую щель из-под двери в гостиную пробивался теплый свет. На всякий случай я заглянул в свою комнату. Никого. Мне немного полегчало. Не то, чтобы я действительно боялся, что Мелкая будет отсиживаться в темноте и одиночестве, но кто знает, как у нее сложится с родителями в мое отсутствие?

Припрятал духи в ящик стола и вернулся в коридор. Приложил ухо к узкой щелке у дверного косяка и постоял, прислушиваясь. В комнате под мерное бормотание телевизора мама вела неторопливый допрос Мелкой, ловко маскируя его под непринужденную светскую беседу. Я поежился, мысленно пробежавшись по накопившимся за мной грехами и грешками. Сколько их, интересно, уже успело всплыть в ходе этого потрошения?

— Ну, понятно… — протянула мама и неожиданно поменяла тему: — Кстати, а ты-то Андрюшу поздравила на двадцать третье? Не забыла?

— Да, открытку надписала, — чистосердечно призналась не заподозрившая никакого подвоха Мелкая.

— А мальчиков в своем классе?

— А у нас девочек больше, так что — обошлось, — прозвучало радостно в ответ.

Следом наступила ошеломленная тишина: Мелкая, судя по всему, лихорадочно соображала, как выбраться из простенькой ловушки-двухходовки, в которую она только что позволила себя загнать.

— Ты что-то зефир совсем не ешь, — произнесла мама с легкой укоризной, за которой моему опытному уху была слышна довольная улыбка, — вот, попробуй.

Я толкнул дверь, заходя.

— Оп-па, — сказал удивленно, — а где папа?

— Да все на кафедре коллег поздравляет… — по маминому лицу проскользнула тень неудовольствия.

Я бросил взгляд на часы: начало девятого. Похоже, пора стелить бате соломку…

— Ну, тогда и мне не грех тебя сейчас поздравить, — бодро объявил я и ушел за духами.

— Мама, прости дурака, — покаялся, протягивая коробочку густого синего цвета, — не сообразил с первых заработанных денег подарок тебе купить. Так вот… С праздником тебя!

— "Пани Валевска"! — восторженно взвизгнула мама, — сынуля!

Я был притянут и оцелован.

— Ага, — согласился покорно, — Валевска, она самая. Любовница Наполеона.

— Да? — мама взглянула на коробочку иным, каким-то настороженным взглядом, а потом прищурилась на часы в серванте.

Я мысленно отвесил себе оплеуху.

— Попробуешь?

— Обязательно, — мама решительно повернула пробку.

Мелкая тут же присунулась понюхать.

— Но-но, — остановил я ее, — никогда не пробуй духи из флакона. И с кожи сразу тоже не стоит. Все составы рассчитаны на постепенное раскрытие аромата в шлейфе. Надо нанести на определенные точки и подождать, пока распустится. Вот, видишь, — я указал на маму, — запястья, за ушками, ямочка между ключицами… Ну, и еще одна точка есть…

Мама посмотрела на меня с интересом, но промолчала.

— Какая? — спросила Мелкая с детской непосредственностью.

— Как-нибудь потом, — промычал я, неожиданно краснея.

На лице у мамы заиграла ехидная улыбка.

— Вот! — поднял я наставительно палец, — вот теперь запах начал раскрываться, чуешь?

Мелкая прикрыла глаза и, аж привстав на цыпочки, потянулась за струйкой аромата.

Я тоже принюхался, определяя:

— А и правда интересно: сладкая цветочная пыль.

— Сказка… — мечтательно прошептала Мелкая, — просто сказка…

Она так и стояла, вытянувшись в струнку, и на сомкнутых ресницах ее что-то искрило.

— Давай я тебя тоже… — начала было мама заботливо, но тут я энергично замотал головой.

— Ага, — сообразила мама через пару секунд, — понятно. Ну, неси уж.

Я метнулся в свою комнату.

"Так, что мне Ваня сунул-то? "Сикким"? Туалетная вода? Испания? Не слышал", — я мысленно пожал плечами, — "ну… Других вариантов все равно нет".

Мелкая, завороженная ароматом, не приняла мой уход на свой счет и заподозрила что-то лишь когда я начал приближаться к ней с красивой коробочкой в руках: в глазах ее мелькнула паника, и она шарахнулась за маму.

— Франция? — поразилась та и, обернувшись, посмотрела на Мелкую с каким-то новым интересом. Та замерла, робко выглядывая из-за маминого плеча.

— Как Франция? — удивился я, покрутив коробочку, — вот: "made in Spain". Испания!

— "Эль", — мама наставительно ткнула в крупную букву на коробочке, — Это — "Ланком". Ты что, не знал, что покупаешь?

— Я думал, что это мексиканский тушкан… — на автомате отшутился я, с недоумением вертя упаковку, — "ну надо же, точно — "Ланком". Моя ошибка, надо было формулировать Ване желание точней".